Коллекция африканских масок, истории о говорящем попугае, практика в Касабланке и создание факультета бизнеса в МГИМО – это все про декана МБДА, профессора и доктора экономических наук Владимира Николаевича Шитова, героя рубрики #мгимо_в_лицах.

Сколько лет исполняется Вашему выпуску МЭО в этом году?

Мы окончили институт в 1973 году, значит 47 лет. Мы до сих пор общаемся вместе с однокурсниками и каждые пять лет собираемся на встречу выпускников. В 2018 году  праздновали 50 лет со дня поступления в МГИМО – юбилейная встреча. Несмотря на то, что у нас был большой курс, больше двухсот человек, на встречу пришли около семидесяти. 

В каких студенческих событиях Вы принимали участие, руководили ли какими-нибудь сообществами?

Я участвовал в институтских студенческих стройотрядах (ССО). В 1969 году состоялся мой первый выезд в стройотряд в Туву, в котором, кстати, участвовал и Сергей Викторович Лавров: мы жили с ним в одной палатке. На втором курсе я уже был начальником штаба ССО МГИМО. В 1970 году, во второй раз, я поехал в Калининскую (сейчас Тверскую) область уже в качестве комиссара интернационального студенческого отряда: с нами ездили чехи и поляки, которые понимали русский язык. Было очень весело и интересно. 

Есть ли у Вас особые воспоминания о выездах?

В Туве, где строили канал, мы жили в палатках в степи, вечерами сидели у костра и пели песни. Лавров пел и играл на гитаре, он и меня научил этому ремеслу. 

Вы занимались научной деятельностью в институте? Если да, то чем именно?

С третьего курса я вступил в НСО МГИМО и стал занимать пост одного из секретарей организации. Моя работа заключался в планировании и проведении международных конференций, которые организовывались вместе с представителями вузов социалистических стран. Из Польши приезжали студенты Высшей школы статистики и планирования в Варшаве, из ГДР – из Лейпцигского университета. Конференции, в основном, были посвящены теме сотрудничества социалистических стран.

Где Вы проходили практику и кем работали?

На практике я был с августа по декабрь 1972 года в Марокко, в Касабланке. Была очень интересная поездка: я до сих пор хорошо помню Марокко, хотя он и сильно изменился за последние годы. В 1972 году Касабланка была фактически французским городом, у меня второй язык как раз французский. На практику отправили двух человек, меня и моего товарища. В Касабланке располагалось представительство внешнеторгового объединения «Энергомашэкспорт», в то время Советский Союз строил тепловую электростанцию в Марокко. Всю работу, которую нам давали, мы охотно выполняли: были дежурными, переводчиками. Свободного времени у нас практически не было, только в субботу и воскресенье все сотрудники на машинах выезжали на океан. Это практика помогла мне в дальнейшем: это был, во-первых, опыт работы переводчиком с французского, а не только английского, во-вторых, опыт написания справок, в-третьих, опыт составления целевого обзора марокканской прессы. В Марокко в то время на французском языке выходили две газеты – «Le matin» (прим. ред. – «утро») и «L’opinion» (прим. ред. – «мнение»): в мои обязанности входило чтение этих газет и подготовка политического и экономического обзора новостей, особенно тех, которые касались Советского Союза. 

Практика повлияла на выбор Вашей дальнейшей работы в Секретариате ООН в регионе Западной Африки?

Нет, потому что это было не мое решение. Когда учился в аспирантуре, я писал диссертацию, посвященную научно-техническому сотрудничеству социалистических стран. А потом, когда уже стал работать старшим преподавателем, я начал интересоваться вопросом передачи технологий развивающимся странам с упором на Африку, по этой проблеме я почти написал докторскую диссертацию. 

В Вашем досье указано, что Вы участвовали в конференциях МОТ (Международной организации труда). В чем заключались Ваши обязанности?

Зимой 1976 года я защитил кандидатскую диссертацию и стал работать преподавателем. С июня 1976 года я начал выезжать в Женеву в составе советской делегации. Каждый год на три недели я приезжал на сессии Генеральной конференции МОТ, которая проходит всегда в июне (начинается во второй вторник июня). В мои задачи входило участие в заседаниях различных комитетов и выполнение переводческих функций. Я ездил с директором Московского карбюраторного завода, который также был председателем промышленной комиссии Моссовета. Он давно представлял в МОТ СССР по группе работодателей. Выезжал как заместитель члена совета делегации, то есть, я замещал его в комитетах, переводил, писал для него выступления. Потом в 1980 году я уехал в Нью-Йорк в Секретариат ООН. Там уже начал заниматься непосредственно Африкой, я попал в Департамент технического сотрудничества Секретариата ООН, в отдел Африки, сектор Западной Африки. У меня была должность – program management officer (PMO) – администратор программ помощи: я отвечал за исполнение проектов технической помощи ООН.

Получается, Вы посещали Африку, что Вам запомнилось?

Мои поездки в Африку были краткосрочные, по три дня на проекты помощи. Из поездок в Африку у меня, как воспоминание, осталась коллекция масок и фигурок: есть уникальные, которым больше ста лет. Хотя первую маску мне подарил коллектив представительства в Марокко, когда я уезжал. Когда я уже стал часто ездить в Африку, особенно интересоваться этим и разбираться, я старался привозить что-то особенное с континента. Наиболее интересны ритуальные маски. Часть населения Африки – анимисты: они верят в духов предков, в их силу.   

У Вас в кабинете много статуэток и вещей, олицетворяющих Африку, расскажите об одной из них.

Смотрите, это фотография моего попугая Рони (показывает фото в рамке на столе), которая, к сожалению, скончалась. Рони была очень умным попугаем, знала много слов и разговаривала со мной. Этот вид называется африканский серый попугай Жако, его привезли с континента.

А какие фразы она говорила?

Совершенно разные! Например, когда я уходил, Рони провожала меня: шла к порогу, а когда я надевал ботинки, она говорила: «Папочка, пока!», – разворачивалась и уходила. Каждый вечер она повторяла: «Рони, давай домой, спать пора!». Это означало, что я должен подойти к ней, завести ее в клетку и накрыть черной тканью. Если я долго не подходил, Рони начинала вести себя как ребенок, кусала свои когти и утром, помнившая обиду, клевала меня. Очень умный попугай! Прожила с нами 17 с половиной лет, в Африке они живут дольше, но наш климат и недостаток света повлияли на продолжительность жизни.

Ваша жизнь связана с самым жарким континентом мира.  Какая она, Африка, по Вашему мнению?

Мне всегда была интересна африканская культура, африканцы сами по себе очень открытые и искренние люди. Африка, она разная: 250 народностей, сложные иерархические структуры внутри племен (особенно в тех странах, где было арабское влияние), особое отношение к понятию «клан». Природа во многих африканских странах уникальная. Повторюсь, Африка разная: Маврикий, вполне цивилизованная страна, с одной стороны, и бедная, отсталая Сьерра-Леоне, с другой. Ездить в Африку безумно интересно и одновременно достаточно опасно. Есть такие страны, как, например, Мозамбик, столица которой расположена на побережье океана, но купаться нельзя, потому что все стоки идут в Мозамбикский пролив: вода грязная, а с этим связаны и вспышки дизентерии, и холера, и другие болезни, которыми страдает местное население и приезжие.

Что касается кухни, Вы пробовали что-то из африканских блюд?

Когда я с коллегами были в поле, то готовили африканцы. Нам подавали особые блюда: хорошо приготовленное мясо, в качестве гарнира красная фасоль или запеченный ямс. Простая, но вкусная пища. 

Вы уже рассказали о коллекции африканских масок, однако на лекциях Вы часто перебираете четки и практически каждый раз они разные. Четки что-то значат для Вас?

Когда в 1986 году я вернулся из Нью-Йорка и пришел опять в институт, у меня уже вышла книга, и я заканчивал докторскую диссертацию. Я не люблю печатать, писал все от руки, из-за этого у меня начал болеть палец от перенапряжения. Я решил разминать мячик, а потом мой товарищ подарил мне четки. Четки есть во многих религиях, в том числе и в православии. В своей коллекции храню четки разных конфессий: бусинки на мусульманских нужны, чтобы читать молитвы – число бусин равно количеству молитв. Перебирание четок укрепляет пальцы, помогает сосредоточиться. В основном я приобретаю четки как произведения искусства для своей коллекции: у меня много четок из Иордании, Сирии.

В Иорданию Вы ездите как турист? Вы когда-то там работали?

Я выезжаю туда на отдых, потому что люблю Мертвое море. Я был в Иордании вот уже 26 раз за последние 26 лет. Это уникальное место, которое в будущем исчезнет: уровень Мертвого моря быстро понижается. Мертвое море – самая низкая точка на земле, а значит, там исключительно чистый воздух и неагрессивное, мягкое солнце. Море полно минералов и полезных веществ, которые способствуют укреплению здоровья. Моя жена рада туда ездить: лечебные грязи, волшебная вода с тонизирующим эффектом, ну, Вы понимаете (смеется).  Мы с женой вместе объездили всю Иорданию: были на горе Небо – место, откуда Моисей, по преданию, увидел впервые Иерусалим. Рядом с этим городом стоит византийская церковь, в которой есть древняя мозаичная карта Иерусалима, по ней начались первоначальные раскопки города. Выбираюсь в Иорданию раз в год, все-таки работа декана сложная и требует много времени.

Будучи деканом МБДА, Вы преподаете на многих факультетах, Вам нравится быть учителем? 

Мне нравится преподавать, больше люблю читать лекции, хотя в молодости считал семинары интереснее. Мой папа, доктор исторических наук, профессор, не любил семинары, я тогда его не понимал, а сейчас полностью с ним согласен. Когда читаешь лекцию, то отвечаешь за все сам, а когда приходишь на семинар, то чувствуешь себя как бурлак на Волге: тянешь, а студенты упираются. На мой взгляд, лекции, конечно, интереснее. 

Есть ли разница в преподавании в зависимости от факультета?

В этом семестре читаю лекции и веду семинары у МЖ и МП по предмету «Мировая экономика», хотя программа одна, преподаю по-разному. Юристам я даю то, что не считаю нужным для МЖ: акценты совершенно разные.  Для журналистов это, по сути, общеобразовательный предмет, для юристов – более значимая дисциплина, на мой взгляд. 

Вы хотели стать деканом МБДА или назначение на эту должность стало для Вас сюрпризом?

В 1992 году при мне создавался факультет. Мне предложили эту должность. Все получилось благодаря нашему ректору, который поддержал идею создания факультета МБДА. Вообще тогда были представлены два конкурирующих плана относительно его создания: одно предложение разрабатывал я, а второе – представители Школы бизнеса. Мы докладывали Ученому совету, и в итоге одобрили мою идею. С приобретением должности у меня появились новые обязанности: я лично составлял первый учебный план. Я считаю, что декан должен повседневно следить за тем, что происходит на факультете, он должен уметь контактировать с людьми, отстаивать позиции и интересы факультета, быть объективным в конфликтных ситуациях, особенно, между преподавателем и студентом. Быть деканом – достаточно хлопотное и сложное дело.

БЛИЦ

Треха или МП? – Ничего не могу сказать, так как моя жена готовит мне супчик, и я обедаю домашней едой.

Что легче сдать, язык или физкультуру? – Мне в студенческие годы все давалось легко. Я занимался гимнастикой и классической борьбой (греко-римской), а учить языки я любил.

В чем измеряется расстояние от центра до Конференца? – В шагах.

Закончите фразу: чтобы подняться до Лаврова… – Студент должен обладать такими же качествами, какими обладает Сергей Викторович: колоссальной трудоспособностью и постоянным интересом к учебе, к новым знаниям.

Оказавшись перед Анатолием Васильевичем, что Вы ему скажете? – Добрый день, Анатолий Васильевич!

Текст: Мария Петряева, 2МЖ-МИЭП
Редактор: Софья Шашлова, 4МЖ
Пресс-служба Студенческого союза МГИМО

---