Как у Альбера Камю, ее родина – французский язык, но первый раз во Франции она побывала лишь после окончания третьего курса родного Ростовского государственного педагогического университета. Она – русская всей душой, уехать в другую страну – не для нее. Сейчас Любовь Лусегеновна Читахова преподает на кафедре в МГИМО, а десять лет назад под ее руководством, в дополнение к преподавательской нагрузке, выходили спектакли на французском языке. О награждении орденом за российско-французское сотрудничество, работе режиссера и безалаберных студентах, с которыми интересно, в рубрике #мгимо_в_лицах.

– Что вы чувствовали, когда узнали о награждении и непосредственно в день вручения Ордена Академических пальм Франции?

– Я знала, что и в нашей стране есть кавалеры Ордена, например, Людмила Георгиевна Веденина, один из столпов нашей кафедры. Но мне всегда казалось, что эта награда только для выдающихся людей. Поэтому и для меня, и для Михаила Константиновича Огородова это был совершеннейший сюрприз!

День награждения был настолько наполнен событиями, эмоции бурлили! Накануне нам нужно было подготовить благодарственную речь. Это тоже был отдельный пункт для волнения. Я смотрела образцы речи, которые произносили во время награждения во Франции. О чем говорить? Что рассказывать? Это целый церемониал, как при избрании во Французскую Академию, где вновь принятые члены обязательно должны «отметиться».

– Как поменялась ваша жизнь после получения награды?

– К счастью, никак.

Я не скрою, это очень приятно: получить поздравления от коллег, гостей – даже студенты вызнали про награждение, подходили с цветами. Вспоминаю, какая торжественная встреча состоялась с Послом в присутствии ректора: действительно очень теплая, симпатичная обстановка. Но после торжества работа продолжается.

Сейчас Орден лежит дома, в коробочке, и время от времени подмигивает. Мы с Михаилом Константиновичем его не носим, хотя и могли бы: однажды мы участвовали в онлайн-конференции, где все были с орденами, кроме нас. Для французов это знак почета, для демонстрации которого они ищут повод. Мы же не любим хвастаться (как истинные русские).

– Получение ордена – это высший успех?

– Нет, я не рассматриваю свою жизнь с этой точки зрения. Строить свою жизнь с целью добиться успеха (даже не преуспеть, а именно добиться), кажется мне не совсем правильным. По-моему, нужно просто заниматься своим делом, как это не высокопарно, может быть, звучит, – просто делать то, для чего ты предназначен. Все остальное придет само. Когда я выбирала профессию преподавателя в начале 90-х, мне все говорили: «Это вечно безденежная профессия, нервы». Но мне это нравилось, и мне хотелось этим заниматься. Нигде больше я себя не видела и тогда подумала: «Надо начать учиться, а дальше будет видно».

Сейчас я пребываю в убеждении: если человек занимается правильным делом, которое ему по душе, то даже если изначально у него нет шансов на престижную профессию, жизнь все равно выстраивается так, что ему всего хватает. Мне кажется, преподавателю мерить жизнь категориями успеха неверно, для этого нужно выбирать другую сферу.

– Чье было решение обучать вас французскому?

– Это была идея моей старшей сестры. Сначала она убедила меня: «Когда ты в восьмом классе будешь читать «Войну и мир», то будешь понимать все без словаря». Очевидно, в шесть-семь лет я не представляла себе, что такое «Война и мир». Но я без сомнения верила своей сестре. Потом мы вместе уговаривали родителей. Они изначально были против, потому что нужно было далеко ездить, а возить было некому. Папа просто волновался, как я буду добираться. Но оказалось, что выбор удался. Это была приятная, камерная школа. И я безмерно благодарна сестре за этот выбор и родителям, которые не сказали финальное «нет». У всех же нас есть перекресточки, после прохождения которых наша жизнь меняется в ту или иную сторону. Для меня, видимо, это было изучение французского.

– На сайте МГИМО ваша специальность указана как «переводчик-практик». Вы занимаетесь переводом профессионально или как хобби?

– Я этим занимаюсь не очень много и не могу равнять себя с переводчиками, у которых это первое базовое образование. Но преподаватель языка – всегда в той или иной степени немного переводчик. Мне нравится перевод, хотя для меня это очень стрессогенная деятельность. Хобби это назвать нельзя, потому что это требует подготовки. Это плюс в список навыков. Но не в смысле, что я могу об этом объявить, а в другом значении – чему-то поучиться, себя испытать, преодолеть внутренние вызовы. А вот козырять этим для меня не было целью.

– Где еще, кроме преподавания, вы используете французский язык?

– Когда я пришла работать в МГИМО в 2001 году, в университете не было никаких факультативных занятий для работы над языком. Через пару лет моя коллега Наталья Владимировна Лосева сказала, что будет хорошо, если молодые преподаватели проведут языковой вечер со студентами. Мы тяжело вздохнули, потому что у нас не было опыта организации такого рода мероприятий. Но с 2007 по 2012 годы мы воплощали в жизнь наши задумки вечеров-спектаклей, в совершенно разных жанрах. Помню, ставили «Маленького принца» – мы репетировали его весь второй семестр. Иногда ставили отрывки из французских пьес, а бывало, сами писали сценарии. Все были заинтересованы. Даже до сих пор, спустя лет 15, мы списываемся с ребятами. Это была специфическая, особая атмосфера.

– А сейчас такую атмосферу можно было бы воссоздать?

– Думаю, это было бы сложнее. Студенты стали другими. Тогда, может быть, все безалаберными были и немножко забывали об учебе. Возможности собраться всем вместе для репетиции почти не было, кроме как приходить в 8 утра, до занятий. После выступлений у нас была традиция устраивать пикник на Воробьевых горах: дурачились, пели песни, фотографировали, обсуждали номера. А сейчас, думаю, так не получится. У студентов у каждого свои конкретные цели, и они к этим целям прямо идут, беспрекословно.

– Чем занимались в спектаклях вы?

– Я сама не участвовала в постановках – только как режиссер-организатор. Этой работы мне, честно говоря, хватало. Приходили разные ребята: кто-то умел петь, но языком владел не очень хорошо, поэтому нужно было ставить произношение, интонацию. Конечно, мы не снимали зажимы, все-таки мы не театральная школа, а я не театральный режиссер. Но по крайней мере, мы учились держаться на сцене: как стоять, куда смотреть, как себя вести.

Через объяснения, эмоции, разговоры мы пытались ответить, что чувствуем, как понимаем культуру. Это взаимный процесс, который, конечно, не базируется на моих объяснениях и исполнении ребятами. Все вместе придумывали номера: это было бурление эмоций – в общении, иногда с обидами.

– У вас была мечта уехать за границу?

– Я всегда знала, что не хочу жить во Франции. Мое первое знакомство со страной состоялось после 3 курса. Это был 1992 год, по тем временам я достаточно рано получила такую возможность: в университете возобновлялись языковые обмены.

Так, целый месяц мы развлекали французов, показывали им Ростов, область. Тогда казалось, что к нам спустился десант инопланетян. Некоторые ребята пожили в тот знакомый каждому период, когда отключали горячую воду – это была «отдельная песня»: у кого-то родители большим кипятильником грели ванную… Через год уже мы поехали с ответным визитом в город Ле Манн, недалеко от Парижа, который побратим с Ростовом-на-Дону.

– Чувствовалось политическое давление? Тогда только распался Советский Союз.

– Нет, к нам очень хорошо относились. Еще были живы, хотя уже двигались по нисходящей, отношения СССР и Франции. В те времена, однако, чувствовался дефицит всего. Родители наставляли ребят, чтобы те особо не радовались и не удивлялись, когда увидят полные витрины. Даже рассказывали, что девочка упала в обморок от изобилия. У нас, к счастью, никто не упал. Принимали нас очень хорошо, даже устроили мероприятие в мэрии, с Обществом дружбы СССР и Франции.

Мы жили в семьях, видели поколенческие взаимоотношения. У меня была очень симпатичная семья. Прошло 30 лет, а мы до сих пор общаемся: после стажировки девочка, у которой я жила, снова приезжала к нам. Так состоялось первое знакомство с Францией. По тем временам провести месяц за границей казалось запредельным. Сначала мы инопланетян привечали, а в тот раз сами слетали на Луну.

 Слушая Любовь Лусегеновну, становится абсолютно понятно, за какие-такие достоинства Посольство присудило ей Орден Академических пальм Франции. Она горит французским языком, готова выходными вырезать и клеить декорации для спектакля, собираться со студентами для репетиций творческих номеров. Французский – это не просто инструмент, дающий ей профессию, но это ее душа, разливающаяся вовне и осветляющая всех вокруг.

Беседовала: Мария Муравьева, 3МЖ
Пресс-служба Студенческого союза

---