Какая философия жизни в Африке, кому нельзя работать синхронистом, что нужно сделать женщине, чтобы стать дипломатом, и при чём тут коробка пирожных? Сегодня в рамках рубрики #мгимо_в_лицах беседуем с преподавателем Кафедры английского языка № 1 Майей Викторовной Никольской.

–  Когда Вы решили стать преподавателем английского языка и как перешли от дипломатической карьеры к преподаванию в МГИМО?

–  Изначально я не выбирала преподавательскую стезю – хотела работать в МИДе. Знаете, у нас, студентов, в то время были очень ясные и достаточно скучные приоритеты: попасть в большую корпорацию или на госслужбу, поехать в «крутую» страну работать. Это был предел мечтаний детей девяностых. Но человек, как известно, только предполагает… На втором курсе магистратуры моя преподавательница и на тот момент заведующая Кафедрой английского языка № 1 Валентина Николаевна Трибунская поинтересовалась, не хочу ли я по окончании вуза преподавать язык, и я ответила: «А давайте попробуем». С тех пор я сменила несколько мест работы: у меня, можно сказать, нелинейный карьерный путь. В 2019 году, по возвращении из танзанийской командировки по МИДовской линии, нужно было несколько месяцев ждать вакансии в центральном аппарате. И я решила вернуться в МГИМО – временно, как казалось тогда, но меня так затянула университетская среда, что я осталась – и ни разу не пожалела.

–  Какой была Ваша первая реакция, когда Вы узнали, что будете изучать суахили?

–  У меня по английскому в своё время был потрясающий репетитор, который работал в ООН, и благодаря его рассказам об африканских командировках я прекрасно знала, что это за язык. Так что на распределении языков мои одногруппники просто очень удивились, а я до слёз расстроилась и пошла в деканат со словами: «Не хочу я ехать в эту Африку!». У меня этот континент ассоциировался тогда с военными конфликтами и малярийными комарами, которые непременно все захотят меня покусать. Сила стереотипов, знаете ли… В ответ мне сказали: «Куда Вас Родина пошлёт, туда Вы и поедете». Пришлось смириться. Представляла себе, что преподавателем у нас будет какой-нибудь суровый африканский профессор. А оказалось – милейшая женщина, Наталья Терентьевна Петренко, крупнейший суахилист в России. И прямо с первого занятия всё «завертелось».

–  Когда Вы попали в посольство, много ли там было женщин? Каково женщине работать в сфере дипломатии?

–  Женщина-дипломат там была только я, и сейчас там тоже всего одна женщина на дипломатической должности, насколько мне известно! Почему так выходит – не знаю… Самое главное для дипломата – быть профессионалом и постоянно развиваться, насколько бы скучно это ни звучало. К женщинам иногда предъявляют очень высокие требования. И порой, чтобы добиться успеха, нужно ориентироваться в своей работе в три раза лучше, чем все остальные, и делать всё в три раза эффективнее.

–  Были какие-то курьёзы на службе?

–  Танзания – страна мирная, туристу там хорошо: климат, инфраструктура, доброжелательное отношение к иностранцам. Однако в крупнейшем танзанийском городе – Дар-эс-Саламе – как и везде, есть криминальный район Coco Beach. Там частенько происходят нападения, и посольство везде и всегда об этом предупреждает. И всё равно как-то раз парочка наших неугомонных туристов с дорогой камерой пошли ночью туда снимать, «потому что там огни красиво мерцают, и вообще – надо смотреть, как живут простые люди». Вот простые люди и показали, как они живут: всё у них отобрали, ведь Господь велел делиться. Эти туристы пришли к нам и стали жаловаться: «Почему российское посольство нас не защищает?». Это, конечно, было очень трогательно.

–  Каково работать дипломату c танзанийскими коллегами?

– Как оказалось, без особых проблем. Танзанийцы – люди простые, открытые и в большинстве своём легко идут на контакт. Как-то раз я принесла в местный МИД коробку пирожных, и этот такой простой, казалось бы, жест помог расположить к себе сотрудников министерства. В суахилийской культуре принято угощать друг друга и делать небольшие, но приятные подарки в знак симпатии. Ну и, конечно, знание суахили помогает!

– Какие эмоции обычно испытывают русские туристы, приехавшие в Танзанию?

–  У танзанийцев есть слово “pole pole”, которое буквально означает «очень медленно». В некотором смысле это философия жизни такая, предполагающая, что не нужно торопиться: всегда успеешь на тот свет (смеётся). Для таких людей, как мы с вами, которые живут в безумном ритме, это очень приятно и неожиданно. А ещё природа там просто сумасшедше красивая! Вообще, в плане контакта с Африкой есть только две категории людей – я это проверила на собственном опыте. Первые – те, кто побывали и влюбились бесповоротно, и вторые – которые после первой же поездки сказали: «Мы? Туда? Больше ни ногой». Третьего не дано.

–  На Вас сильно повлияла философия жизни танзанийцев?

–  С ней невозможно не жить. Очень легко в тропической стране расслабиться, особенно когда у тебя под боком Индийский океан, белый песок, красивая музыка, кокосы бесконечные… всё как в рекламе “Bounty”! И, конечно, тут надо держать себя в ежовых рукавицах. Ты потом «выныриваешь», приезжаешь в Москву, в отпуск, например, а здесь жизнь течёт по-другому, и люди, что называется, дышат другими вещами.

–  Поменялись ли Ваши приоритеты после возвращения из командировки?

–  Пожалуй, было трудно адаптироваться – потерялись очень многие связи, которые были важны, с некоторыми стало не о чем говорить. Наверное, это оттого, что в Восточной Африке живут невероятно эмоциональные и откровенные люди, и ты сам становишься таким же. Там у тебя происходит своеобразная психотерапия: всё, что накопилось, наболело и заморозилось за N-ное количество лет, начинает оттаивать и выходить. И вот ты уже совсем по-другому ощущаешь мир. А потом возвращаешься домой и не можешь вновь «сконнектиться» с людьми.

–  Вы работаете переводчиком-синхронистом. Как им стать? Кому нельзя идти в эту профессию?

–  Нельзя, если вы не любите адреналин, а Ваш идеал свободного времени – это с чашкой какао качаться в кресле у камина. Для работы синхронистом нужен набор определенных навыков. В частности, умение одновременно думать, слушать и говорить. Это хороший способ бросить себе вызов. Поступайте в нашу лингвистическую магистратуру (смеётся).

–  Насколько полезен “active vocabulary”?

–  На 100% полезен! Мои коллеги написали прекрасный учебник для второго курса, который основан на теме “sustainable development”. Некоторые мои особенно ретивые студенты к концу семестра на само словосочетание реагировали довольно бурно, не говоря уже о сложной лексике, связанной с этой темой. А я им говорю: «Дети, вам всё пригодится. Хэштег #я_гарантирую_это». Тут наступает лето, и мне несколько человек пишет: «Вы знаете, Майя Викторовна, я пошёл на практику в Газпром», или: «Я пошёл на стажировку в крупную корпорацию, и мне так пригодился этот самый “sustainable development”, Вы себе просто не представляете!».

–  Есть ли люди, которым не дано изучать иностранные языки?

–  Если честно, я лично таких еще не встречала. Давайте будем реалистами: есть люди, у которых нет музыкального слуха. Что касается слуха лингвистического – тоже наверняка не всем дано. Но обычно дело не в способностях, а в отсутствии времени, мотивации, неправильно подобранных подходах и методиках. Бывает, что человек плохо структурирует информацию, и ему нужно все разложить и подать в квадратно-гнездовом виде; а иной раз хромает аудирование – и для этого тоже есть свои рецепты. Нужно подбирать ключи.

–  Студенты Вас любят в том числе и за то, что Вы умеете держать марку. Один из них мне сказал: «Майя Викторовна даже “нет” может сказать интеллигентно». Расскажите немного про свое детство и воспитание.

–  Меня очень строго воспитывали. Ну то есть прям «упала – отжалась». Не было таких понятий, как «я не могу», «я устала» и так далее. У меня есть от природы эта суахилийская черта: я люблю подумать об океане, пляжах, уйти в какой-то свой мистический транс. Так что в моем случае жёсткость была полностью оправдана. И ещё, у нас в семье знания, образование были ценностью номер один: даже в самые сложные годы можно было сэкономить на еде, но не на книгах или дополнительных уроках.

–  Как изменились студенты по сравнению с Вашими университетскими годами?

–  Студенты всё лучше и лучше, вот правда. Очень свободные и смелые. Говорят, что думают, причем не просто так, а по структуре claim-reason-evidence (смеётся). А еще очень интересно то, что появился социальный вектор. Многие ориентированы на что-то помимо себя любимых: например, в прошлом семестре я вела занятия в совершенно замечательной группе, где студенты сами организовали модель ОПЕК.

И ещё soft skills выросли в разы. Совершенно взрослый подход. Например, для сегодняшнего студента вполне нормально написать, если у него какие-то проблемы: «Здравствуйте, меня сегодня на занятии не будет по таким-то причинам. Можно я Вам сдам домашнюю работу в другое время?». Мне это так нравится!

Все стали такими… настоящими гражданами мира. За вашим поколением будущее! Я очень оптимистично смотрю на студентов МГИМО и на то, чем они будут заниматься по жизни.

Беседовала: Анна Агеева (3МО)
Редактор: Арина Белякова (1 маг. ФУП)
Пресс-служба Студенческого союза

---